Развитие печатного дела с конца XVI в.
Известно, что Борис Годунов и Василий Шуйский строили для типографии дома превеликие, вероятно для расширения печатного производства. Московские смуты не смогли остановить печатный станок. В течение первых 48 лет его работы вышло 30 изданий. При этом нужно учесть, что все они печатались очень медленно - каждая не менее года. С 1592 г. на Московском печатном дворе, вероятно уже было 2 печатных станка. Об этом свидетельствуют одновременный выход в 1593 г. Октоиха и Триоди цветной, а также выпуск Устава и Минеи 1607 г. Да и смета расходов печатного двора за 1612 г. предусматривала 2 станка.

Русское книгопечатное дело XVI в. прославлено шестью мастерами. К вышеупомянутым четырем следует добавить еще два имени: Маруша Нефедьев и Васюк Никифоров. Нефедьев, названный в грамотах царя Ивана Васильевича, адресованных еще в 1556 г. Норгороду, «мастером печатных книг», предположительно участвовал в анонимных изданиях 50 – 60-х годов. Никифоров же, резчик букв, был вытребован Иваном IV из Новгорода, как умевший «резать резь всякую».

Главным итогом работы мастеров XVI в. можно считать организацию крупного типографского центра европейского типа на основе Московского Печатного двора, которым до 1602 г. руководил мастер Андроник Невежа.

Однако, в отличие от европейских типографий, заводимых, как правило, по инициативе частных лиц, печатное дело Московского государства было правительственным предприятием. Все издания выпускались по государственному плану, исключавшему свободную печать книг, особенно по индивидуальным заказам. Московская книжная продукция того времени не зависела от личных вкусов издателей и печатников, а целиком подчинялась требованиям церковной и государственной власти.

В течение XVII в. Печатный двор несколько раз перестраивался после разорений и пожаров. Несмотря на это, XVII век можно назвать золотым в истории московского книгопечатания, так как за этот период на Печатном дворе вышло изданий больше, чем в типографиях всей Европы. Появились отдельные мастерские для выполнения различных этапов печатного производства – рисовальная и резная, словолитная, переплетная, столярная, кузница, горн для варенья олифы, и рудня, где коптилась сажа для типографских чернил. Все это возведено было в процессе капитальной перестройки, когда в 1620 г. Московский печатный двор предстал горожанам новым двухэтажным каменным зданием. Мастеровые были поселены в особой Печатной слободе у Сретенских ворот, а на печатном дворе назначено им было денежное и хлебное содержание. Во время строительных работ печатание книг было перенесено на территорию Кремля, в дворцовую набережную палату и специально сооруженные деревянные постройки.

Ближе к середине XVII в. типография обзавелась уже 14-ю печатными станками. Печатание гравюр появилось вместе с книгопечатанием, но ко второй половине XVII в. ксилография в оттисках заставок, заглавных строк (вязи) и лицевых изображений стала постепенно заменяться гравюрой с металлических досок.

Гравирование и граверы
История не сохранила в памяти имен граверов, резавших доски для первых двух изданий Московского печатного двора. Известна лишь судьба этих досок - Федоров пользовался ими для печати львовских и острожских книг. Так, в Острожской библии присутствуют малые заставки из московского Часовника 1565 г. Эти же заставки применялись в Острожской типографии и после смерти первопечатника. Одним из известных граверов более позднего времени был Андроник Тимофеев Невежа. Из числа его работ выделяются две: изображение Давида в Псалтыри 1577 г., напечатанной в типографии Александровской слободы, и евангелиста Луки в Апостоле 1597 г., под которым гравер вырезал свое имя.

Ксилография удерживала первенство в русском книжном деле на протяжении почти полутораста лет. Это был так называемый метод высокой печати. 
При получении же изображения с гравюры на металле извлечь краску, забитую в углубленные штришки рисунка, оказалось труднее. Для этого нужно было очень плотно прижать лист к печатной форме. Глубокую гравюру печатали на специальном устройстве, состоящем из двух валов. При этом гравированую доску с наложенным на нее листом пропускали через валы, вращая их за рукоять. Это уже был метод глубокой печати. Одновременно печатать текст с наборной формы и глубокую гравюру на металле нельзя. Это представлялось печатником слишком сложным, поэтому некоторое время гравюра существовала отдельно от книги - в виде листов.

На металле на Руси гравировали исстари. Тонкой резьбой русские мастера украшали кубки, подносы, кресты, ювелирные украшения. Гравированные медные и серебряные доски служили окладами церковных книг. Отпечатки с таких окладных досок и иконок, вероятно, и явились толчком к получению глубокой гравюры. Опыты по воспроизведению глубокой печати проводились в Московском государстве в течение всего XVI в.

Первая гравюра на металле принадлежит руке Феодосия Изографа. Вдохновила его немецкая листовая гравюра на меди второй половины XV в. С 80-х годов XV столетия на Москве уже имели хождение отдельные гравированные листы первых в мире граверов на металле. Делая многочисленные пробы в своей мастерской, Изограф первым забил гравюру краской и положил на нее лист бумаги. Он выгравировал и отпечатал несколько заставок и декоративных цветков, а затем наклеил их на страницы рукописных книг. В одной их них, рукописном Четвероевангелии XVI в., он и оставил на гравюре свою подпись: "Феодосие Изограф".

В 1649 г. в Москве появилась первая книга с иллюстрациями, изготовленными методом глубокой гравюры. Это было "Учение и хитрость ратного строения пехотных людей". В ней содержалось 35 гравированных таблиц. Гравюры были вырезаны по русскому рисунку в Голландии и там же отпечатаны. На Руси глубокая печать появилась двадцатью годами позже – в 1665-1668 г.г. Даты эти указаны под гравюрами замечательного художника Симона Ушакова. Первая московская книжная гравюра на меди вошла в книгу 1680 г. "Псалтырь в стихах" Симеона Полоцкого. Это было гравированное изображение царя Давида.

Вот дошедшие до нас имена известных московских граверов XVII в.: