Автор: М. Осичева, архитектор-краевед.

Как и многие наши ровесники военного поколения, учившиеся в советской школе тридцатых годов, мы знали о революциях 1905 и 1917 г. и гражданской войне, но плохо представляли трагедии и жертвы тех жестоких лет. Поэтому даже кубанцам имя эмигранта Ф. Щербины и его заслуги перед Россией и Кубанью были незнакомы. Геленджичане впервые узнали о нем в далеком 1964 году в только что открывшемся в Джанхоте литературно-мемориальном Доме-музее В.Г. Короленко. Его экспозиция тогда размещалась в трех «гостевых» комнатах первого этажа (все остальные помещения были заняты начальной школой). Там, в музейной витрине мы впервые увидели фотопортрет Ф. Щербины и услышали это имя. С 1964 по 1981 г. первым заведующим Домом-музеем Короленко был Петр Захарович Гладкий. От него мы, первые посетители Дома-музея, узнали о Щербине как о первопоселенце и основателе дачного места Джанхот. Именно по его рекомендации здесь в 1898 году появились и к 1901 году уже построили семейную дачу братья Владимир и Илларион Короленко.

На вопрос, сохранилась ли дачная усадьба Щербины и где она находится, Петр Захарович кратко сообщил, что теперь это – пионерлагерь «Строитель», мне хорошо знакомый. Там как раз заканчивалось строительство пищеблока, поражавшего масштабом и типичной для тех лет невыразительной архитектурой. Строители были несколько удивлены тем, что главный архитектор города вместо пускового объекта – пищеблока интересуется какой-то старинной дачей, построенной еще в конце XIX века. Однако показали ее на северной окраине пионерлагеря. Первое, что бросилось в глаза, - великолепное местоположение дачи в ландшафте: в полуверсте от моря, на правобережном склоне долины реки Хотецай, где к ней примыкает боковое ущелье, по которому Ф. Щербина еще в 1892 году проложил первую дорогу от Фальшивого Геленджика до Джанхота, как он назвал свое дачное имение. Из материалов Дома-музея Короленко и от местных старожилов известно, что этот горный склон В. Короленко называл «щербиновским», а в местной топонимике боковое ущелье называется Щербинова щель, и проходящая по ней старая дорога тоже зовется «шербиновской»…

Дача, построенная в 1893 году (115 лет назад), расположена на крутом залесенном склоне с учетом особенностей рельефа – с входами с разных уровней. Позднее этот же архитектурный прием использован при проектировании и строительстве дачи братьев Короленко. В этом можно убедиться, посетив их музеефицированную и реставрированную усадьбу. Приходится сожалеть, что тогда, при первом знакомстве с дачей Щербины, я ее не сфотографировала и не зарисовала. В 1964 году она выглядела вполне прилично, особый «курортный» характер ей придавал летний мезонин, опоясанный балконом. С него открывался прекрасный вид на долину, море и окрестные горы. Поскольку лагерь «Строитель» был сезонный, в этой даче летом жили пионервожатые и воспитатели, хотя дача имела и печное отопление. Известно, что Щербина с семьей жил здесь круглогодично в период своей второй ссылки (1903-1908 г.) и позднее, работая над своим самым известным произведением «История Кубанского казачьего войска».

От дома Шербины вниз, к пионерлагерю вели пешеходные аллеи-«серпантины» с подпорными стенками и красивая парковая лестница, которую, к счастью, я успела зарисовать. Внизу в ущелье сохранились и другие хозяйственные постройки щербиновской усадьбы, о которых еще предстоит рассказать. Но тогда, более сорока лет назад, невозможно было предвидеть, какие предстоят события, неузнаваемо исказившие архитектурный облик дачи Щербины. Ее печальная история изучена краеведами и известна тем старожилам Джанхота, которые интересуются прошлым своего курортного хутора. Возможно, они что-то вспомнят или обнаружат старые фотографии, связанные с этим историческим зданием. С 1920 года дачное место Джанхот стало именоваться хутором. Тогда же, после окончания гражданской войны и эмиграции Ф. Щербины, его имение, как и земли других дачевладельцев Геленджика и окрестностей, были национализированы. Многие из них использованы для курортных целей. В отдаленном, неблагоустроенном Джанхоте бывшие дачные усадьбы использовались под сезонные дома отдыха, пионерлагеря и убогие базы отдыха. Что касается имения Щербины площадью 100-110 десятин (около 120 га), то большая его часть, занятая массивом сосны пицундской, вошла в состав земель Гослесфонда (Геленджикский лесхоз) и с 1976 года является частью ботанического заказника «Джанхотский бор сосны пицундской». Приморская часть имения в устье реки Хотецай перешла первоначально в пользование рыболовецкой артели (рыбколхоз), а в настоящее время хаотично застроена пляжными и торговыми объектами и гостиницами частных владельцев. Наиболее ценная часть бывшего имения Щербины, где сохранились элементы благоустройства и усадебные постройки конца XIX века, используется под сезонный детский оздоровительный лагерь, переименованный в «Малоземелец». Особую страницу в истории бывшей щербиновской усадьбы занимает период Великой Отечественной войны. В дни боев за Новороссийск и освобождения Кубани в малонаселенном лесном хуторе Джанхот базировался военный инфекционный госпиталь. По воспоминаниям местной жительницы А.Галенко, работавшей в госпитале, в бывшей даче Щербины находилось отделение больных инфекционным гепатитом. Многие здесь умирали, и их хоронили здесь же, в парке, в братских могилах. Так в Щербиновской щели, вблизи сохранившихся усадебных построек Щербины возникло воинское захоронение с общим памятником. Позднее сюда же перезахоронили моряков с черноморского тральщика «Перванш», погибших в 1942 году при отходе из Новороссийска. Их могила, оформленная якорем, с гордой надписью «Слава Черноморскому флоту» перенесена сюда с морского берега. Эти воинские захоронения – тоже памятники нашей истории.

А бывшая дача Ф.Щербины – тоже памятник истории, непосредственно связанный с его жизнью и активной общественной деятельностью – подверглась жестоким злоключениям в застойные 70-е и последующие перестроечные 90-е годы ХХ века. Послевоенный Джанхот – неблагоустроенный малонаселенный хутор, где не было ни школы, ни детсада. Вопрос размещения школы, как известно, был решен за счет дома-музея В. Короленко, где она пребывала более 20 лет (1964 - 1986). А вопросы благоустройства и размещения детсада пришлось решать Н. Погодину, руководившему городом-курортом с 1967 по 1983 год. По его инициативе была проложена новая автодорога Дивноморское – Джанхот и далее на Прасковеевку, впервые благоустроены основные улицы хутора: Черноморская – на левом берегу и Лесной проспект – на правом, с привлечением долевого участия пользующихся ими пионерлагерей и баз отдыха. Так же предполагалось всем миром построить и детсад, для которого уже был выбран земельный участок. Но хозяева сезонных лагерей и баз, работавших 3-4 месяца в году, не пожелали круглогодично заботиться о детях Джанхота. И тогда председатель горисполкома Н. Погодин приглядел добротный особнячок – бывшую дачу Щербины – и решил его переоборудовать под детсад.

Позднее известный кубанский архивист и исследователь Г. Чучмай публично обвинял Н. Погодина, что «он умышленно разорил дачу Щербины с целью уничтожить его архив». Однако есть сведения, что Н. Погодиным при участии А. Колесниковой, директора Геленджикского музея, было организовано обследование дачи Щербины с привлечением криминалистов и фотографа. Цель – поиски тайника с рукописями Ф. Щербины. Если бы его нашли, это, несомненно, стало бы сенсацией в научном мире Кубани. Однако ничего не нашли. А, быть может, плохо искали? При любом результате этой краеведческой экспедиции он должен быть отражен хотя бы в форме отчета. Однако и его пока не обнаружили… Сегодня, с точки зрения реальности XXI века, кроме отсутствия результатов той давней экспедиции было допущено две ошибки: само здание не было тогда же взято на учет и охрану как первое здание постройки конца XIX века, то есть памятник истории. И второе: здание, изъятое у «Строителя», не стало собственностью города (по-современному - муниципальным), а передано на баланс профсоюзному дому отдыха, позднее – пансионату «Джанхот» для переоборудования под детсад. Попав в руки его руководителей, специалистов по дошкольному воспитанию и педиатров, бывшая дача была полностью перестроена с учетом санитарных требований к детскому учреждению, утратив не только первоначальную планировку, но и архитектурное решение. Был утрачен летний мезонин с балконом, замененный четырехскатной крышей. Следствием использования бывшей дачи Щербины под детсад стала также его изоляция от соседней территории. Как результат, начали разрушаться и зарастать парковые аллеи и лестницы, соединявшие дачу с остальной территорией усадьбы, используемой под пионерлагерь. Так и существовали обособленно детсад «Елочка» и пионерлагерь до начала последней перестройки 90-х годов.

Этот памятный период конца XX века отмечен особым интересом к истории России и Кубани, историко-культурным ценностям, в том числе к ранее неизученным памятникам отечественной истории и архитектуры. В частности, это относится к творческому и недвижимому наследию Ф.Щербины и к возвращению его праха на Родину. В этот период удалось обследовать и взять на краевой учет джанхотскую усадьбу Ф. Щербины, принять участие в краевых и международных конференциях, посвященных его памяти. Впервые такая конференция прошла в Кубанском политехническом институте (ныне КТУ) в феврале 1994 года в связи со 145-летием со дня его рождения и 75-летием этого института, который основал Ф. Щербина в 1919 году. Там впервые были сделаны сообщения сотрудников Геленджикского музея: «Ф. Щербина в Геленджике» Л. Аничкиной и мое сообщение на тему «Усадьба Ф. Щербины в Джанхоте». Эти наши первые шаги в изучении наследия Щербины были в виде сообщений опубликованы в «Энциклопедическом словаре истории Кубани» в 1997 году.

С тех пор выявлено немало нового по этой теме. В частности, в архиве БТИ обнаружен техпаспорт 60-х годов дачи Щербины, где зафиксирована его первоначальная планировка и конструкции. Это дает возможность приблизительно воссоздать и его архитектуру. Только вряд ли это кого-то особенно интересует. Потому что за эти же годы шел встречный процесс раздела собственности. В ходе реформ и преобразований 90-х годов профсоюзный пансионат «Джанхот» стал акционерным обществом, и кто-то из акционеров пожелал «прихватизировать» особнячок, занятый детсадом. Внутренним приказом вывели детсад (в связи «с предстоящим ремонтом»), а потом и вовсе прикрыли «Елочку». А здание уже приготовили к приватизации и приему курортников. К счастью, тут вмешались наши молодые депутаты-демократы. За период с 1992 года принято множество решений и постановлений краевого и местного уровня, издано приказов, собрано историко-научных материалов по наследию Щербины. А параллельно продолжает существовать памятник истории – дача Ф. Щербины, окончательно изуродованный перепланировкой и приспособлением под семейное общежитие бывшего пансионата «Джанхот», недавно проданного какой-то московской фирме. Создался узел трудно разрешимых проблем, в том числе проблемы людей, когда-то поселенных в наихудших жилищно-бытовых условиях, определенных статусом семейного общежития. Дача изуродована до неузнаваемости, о чем свидетельствует предлагаемая фотография. На ней видна и мемориальная доска, установленная на дворовом фасаде геленджикским казачеством. Кстати, и Геленджикское казачье общество носит имя Ф. Щербины. Похоже, что никому, кроме казаков, нет дела до увековечения его памяти.

Однако это еще сохранившееся здание – лишь часть замечательного мемориального и архитектурно-ландшафтного комплекса под названием «Дачная усадьба Ф. Щербины». Этот комплекс, объединенный общей территорией, включает шесть объектов национального наследия, выявленных в ходе научной инвентаризации 1992-93 г. Перечислим эти объекты: три памятника истории – собственно дачный особняк и два воинских захоронения, о которых подробно рассказано в предыдущей публикации; три памятника архитектуры конца XIX в., в том числе винодельня с винподвалом – редкий памятник промышленной архитектуры; двухэтажный флигель, построенный для наемных работников имения – памятник жилой архитектуры; пейзажный парк на горных склонах – памятник ландшафтной архитектуры с системой прогулочных аллей, подпорных стенок и лестниц, еще сохранившихся в полуразрушенном состоянии. Парк был создан на основе великолепных представителей местной флоры: вечнозеленого массива сосны пицундской и вековых дубов – священного дерева древних адыгов. Один из них, в центре детского лагеря «Малоземелец», по инициативе Всероссийского общества охраны природы был взят на учет и охрану как ботанический памятник природы под названием «Великан». В 2003 году он рухнул, о чем даже сообщалось в краевой прессе. Но ему на смену геленджикские казаки посадили во дворе бывшей щербиновской усадьбы молодой платан – любимое дерево Федора Андреевича. Сегодня только это молодое дерево да еще мемориальная доска, установленная казачеством в 1997 году дворовом фасаде дачи, напоминают о том, что это – памятник отечественной истории, первое здание, построенное Щербиной еще в 1893 году.

Приходится напомнить, что ни на его малой родине – в станице Новодеревянковской, ни в старом Екатеринодаре не сохранилось зданий, принадлежавших ему и его семье. И только у нас в Джанхоте (и, возможно, в Геленджике) еще сохранились недвижимые свидетели его жизни и активной общественной деятельности. Щербина был известен современникам как серьезный ученый-исследователь в сфере статистики и экономики, научные труды которого высоко ценил и использовал В. Ленин. Но только здесь, в Черноморской губернии он проявил себя как грамотный «культурный» хозяин, радевший не только о своем имении, но и о благополучии всей округи. Об этом свидетельствует построенная в 1982-93 г. старая «щербиновская» дорога от Фальшивого Геленджика, где у него также был земельный участок, до основанного им дачного места «Джанхот», а также его труды по внедрению здесь садоводства, виноградарства и виноделия. Имея виноградник и плодовый сад в наиболее ровной части своего имения, он побуждал к этому и своих соседей-дачевладельцев.

Вот как об этом пишет В. Короленко, рассказывая о знаменитом щербиновском винподвале: «Это пока единственный нерв всего поселка. Стоило ему устройство погреба (винподвала) 12 тысяч рублей (царских!), но без него все эти участки (виноградники) были бы мертвым капиталом. Теперь он может принимать более 30 тысяч ведер вина и, значит, дает сбыт винограду со всех соседних участков. Под влиянием этого сооружения жители ближайших поселений (Прасковеевка) тоже начинают развивать виноградники». Отметим, что если в современном курортном Джанхоте виноградники и сады бывших дачевладельцев давно утрачены, занятые индивидуальной застройкой, то в прасковеевском греческом колхозе (позднее – в бригаде совхоза «Дивноморский») до конца ХХ века сохранялась высокая культура виноградарства и местного виноделия. Сохранившаяся винодельня Щербины – величественное здание из тесаного камня со скупыми архитектурными деталями. Его полуподземная часть (винохранилище) скрыта в горном склоне Щербиновской щели. По сравнению с этим мощным, прекрасно сохранившимся сооружением, его современница – винодельня мадам Фирсовой выглядит как изящная дамская шкатулка…

Сегодня этот памятник промышленной архитектуры конца XIX века используется весьма нерационально – под сезонный продовольственный склад летнего лагеря «Малоземелец». По мнению специалистов, в винподвале создан особый микроклимат, необходимый для производства и хранения вина. Здесь имеются все условия для создания действующего музея виноделия с дегустацией его продукции в составе музея-усадьбы Ф. Щербины. О его проектировании еще 15 лет назад принято решение Малого Совета Краснодарского крайсовета народных депутатов. В трудные 90-е годы оно не было реализовано. Но сегодня, в начале XXI века, с активным развитием познавательного туризма эти несбывшиеся намерения могут и должны реализоваться. Ведь Джанхот еще в начале прошлого века рекламировался известным дореволюционным путеводителем Г. Москвича. В нем гостям Геленджика рекомендовалось «посетить Джанхот, где находится имение господина Щербины с винодельческим хозяйством». В одном из писем Короленко с юмором описывает воскресное посещение Джанхота с морскими экскурсиями с дегустацией местных вин и вечернее отбытие «хмельного пароходика» обратно в Геленджик. Короленко, особенно ценивший в Джанхоте его природу, тишину и творческую обстановку, в письме неодобрительно отмечает: «Василий Андреевич считает это рекламой Джанхота…». Вот когда – сто лет назад уже толковали о рекламе курорта!

А кто такой Василий Андреевич? Родной брат Федора Андреевича, интересная личность, забытая позднейшей историей. Известно, что он преподавал в Екатеринодарском духовном училище, а позднее был приглашен на должность секретаря Кубанского статистического комитета, основателями которого были Е. Фелицын и Ф. Щербина. Этот комитет занимался не просто сухой статистикой, но и собирал материалы по природе, истории и экономике Кубани, ставшие основой будущего «Кубановедения». Братья Щербины были очень дружны, и Василий Андреевич помогал брату в его общественной деятельности и управлял его имениями в Геленджике и Джанхоте при его многодневных отъездах. На предлагаемой старинной фотографии он неуловимо похож на молодого Владимира Ульянова (Ленина). А вот дата его смерти явно ошибочна, и вообще последние годы его жизни – одна из неразгаданных тайн джанхотской усадьбы. Вторая загадка: зачем понадобилось Ф. Щербине строить двухэтажный флигель для наемных рабочих, при котором была и банька, и прочие «удобства»? Ведь у других дачевладельцев батраки и сезонные работники ютились в хибарках или даже в землянках. Ответ надо искать в биографии и мировоззрении Ф. Щербины и его глубоком уважении к крестьянскому труду.

Еще в юности он с единомышленниками создал сельхозартель в станице Бриньковской, а в студенческие годы входил в один из первых кружков одесских народников. И, наконец, его многолетний научный труд по статистике крестьянских хозяйств дореволюционной России был высоко оценен современниками. Он был удостоен избрания в члены-корреспонденты императорской Академии наук в январе 1905 года – накануне первой русской революции, после которой был избран депутатом Государственной Думы от Черноморской губернии. Вот такой необычайно сложный жизненный путь ученого и общественного деятеля, о котором и сегодня мы мало знаем. Ведь долгие годы даже его имя было под запретом цензуры. Первые публикации о нем на Кубани появились лишь к 1989 году (к его 140-летию), а общедоступная биография опубликована в 1997 году в той же «Энциклопедии по истории Кубани», ныне ставшей библиографической редкостью.

Поэтому тем читателям, которые интересуются его удивительно многогранной биографией, рекомендуется обратиться к книге «Федор Андреевич Щербина», изданной в Краснодаре в 2003 году небольшим тиражом. Она есть в наших библиотеках. Ее автор – заслуженный деятель наук Кубани, доктор исторических наук С. Якаев, посвятивший изучению жизни и деятельности Ф. Щербины около 20 лет. В молодости Султан Якаев был первым секретарем горкома комсомола в Геленджике, и многие, наверное, помнят, как он организовывал комсомольские субботники в нашем дендропарке. С 1994 года мы с ним общались в Краснодаре и в Джанхоте в связи с изучением наследия Ф. Щербины. Поэтому некоторые исторические факты биографии, а также публикуемые фотоматериалы я почерпнула из его книги и личного общения с С. Якаевым, за что очень ему признательна.

Источником некоторых интересных сведений по усадьбе Щербины послужили также отрывки из эпистолярного наследия В. Короленко, много лет изучавшегося В. Карачевцевым, с которым мы сотрудничаем уже 45 лет. Переписка братьев Владимира и Иллариона – неисчерпаемый кладезь наблюдений и информации о Геленджике и Джанхоте тех лет. Очень жаль, что она до сих пор не опубликована.

Возвращенная из забвения историческая усадьба Щербины еще недостаточно изучена специалистами: историками, археологами, картографами и реставраторами. По-прежнему ходят по Джанхоту слухи о потайных подземельях и тайных подземных ходах. Попрежнему многих продолжает волновать главная тайна исчезнувшего (или не найденного) архива Щербины. Некоторые писатели и журналисты, приехав в Джанхот, первым делом спрашивают: «Где спрятан архив Щербины?». Странно, но их не волнует ни чарующая природа Джанхота, ни прошлое и будущее этой чудом сохранившейся старинной усадьбы. Равнодушно проходят они мимо братских могил моряков и воинов Великой Отечественной войны и других памятников истории и архитектуры, о которых я попыталась хотя бы кратко рассказать нашим читателям.