- Виталий Петрович, что подтолкнуло Вас к изучению екатеринодарских былей?

- Судьба свела меня с коренными горожанами, сетовавшими, что прошлое забыто. Как у Анны Ахматовой: «Все расхищено, предано, продано». Это было больно слышать, но трогало до глубины души: как мог, я утешал их, что все лучшее, что было в жизни Екатеринодара и Кубани, обязательно будет заново возвращено людям. Как они радовались ставшей достоянием гласности правде, когда в 1974-м «Комсомолец Кубани» напечатал мой первый очерк об основателе нашей картинной галереи Федоре Коваленко «Кубанский Третьяков»! Тогда имя Федора Акимовича находилось под запретом: только Луначарский мог быть причастен к нашему художественному музею, праздновавшему 70-летие. А когда мои статьи стали появляться в «Советской Кубани», у которой тоже было за сто тысяч подписчиков, люди находили меня и просили: напишите о нас...

Помню, как мне попались изданные в Екатеринодаре в первые годы ХХ века открытки с хлопчиками-подросточками: судя по одежде, они были из простых, но каким гордым и надменным взглядом смотрели на фотографа! Кто они и что с ними стало? Я не знал. Потом стал бывать на Всесвятском кладбище, смотреть в лицо старине. На одной из могил - сейчас там железный крест, поставленный взамен разрушенного из песчаника, - прочел: «Известный кубанский архитектор Василий Андреевич Филиппов», год смерти 1907-й. Боже, подумал я, «известный», а я первый раз слышу эту фамилию… Потом, в 1967-м или 1968-м, была работа в архивах и беседы с казаком, патриотом, учителем и краеведом Черным: член Общества любителей изучения Кубанской области (ОЛИКО) и заведующий его библиотекой, он жил тогда в Горячем Ключе. Именно Черный подсказал, где на Всесвятском могила атамана Рашпиля. Так я стал по крупицам собирать сведения не только о екатеринодарских архитекторах, но и об атаманах.

- Какая из вех жизни южной столицы менее всего изучена?

- Наверное, период с момента основания в 1793-м до 1867 года, когда он перестал быть военной казачьей крепостью и получил статус города. Этот отрезок истории слабо изучен хотя бы потому, что не так уж много документов сохранилось. А если вернуться еще на сорок лет назад, то тогда краснодарцы почти ничего не знали даже об истории их города до 1917-го: все, что было прежде, вымарывалось.

Достаточно сказать, что нельзя было даже упоминать старое имя Краснодара - Екатеринодар. Нельзя было писать о том, что он назван в честь Екатерины II и, что когда-то в городе стоял памятник ей - шедевр работы Михаила Микешина. Когда в 1975-1976-м я принес в редакцию «Комсомольца Кубани», где тогда работала целая когорта блестящих журналистов с большим кругозором, фотографию монумента императрице, ответственный секретарь Светлана Шипунова спросила: «Памятник? Был? Где? Вот была бы сенсация, если б завтра он появился». И все захохотали: если бы даже снимок уничтоженного памятника царице в окружении атаманов был опубликован, назавтра журналисты не работали бы больше в этой редакции. Кто мог знать, что он возродится? Ведь еще Карамзин подметил: «История злопамятнее народа».

- Если говорить о новейшей истории Краснодара, кто, на ваш взгляд, оставил в ней яркий след?

- В последние годы я подготовил несколько новых редакций моих книг именно для того, чтобы вписать туда имена наших блестящих современников. Разговор об архитекторах нашего города в книге «Зодчие Екатеринодара» был бы неполон без очерка о блестящем архитекторе Олеге Николаевиче Кобзаре, которому в апреле будущего года исполнится 75 лет. Во второй половине ХХ века по его проектам в Краснодаре были построены десятки красивых зданий - от городской Думы до Дома политпросвещения. В новом издании «Радетелей земли Кубанской» будут соседствовать великие ученые: Дмитрий Менделеев, Николай Пирогов, Павел Лукьяненко, Василий Пустовойт и Петр Варуха - один из ректоров и основателей Кубанского сельскохозяйственного института как научной школы, кавалер двух орденов Ленина, чье имя 30 лет было под запретом.

В «Ратную доблесть кубанцев» вошли не только красные партизаны, но и очерк о казаке Александре Берлизове. Помню, однажды мы встретились в читальном зале краевого архива, и я предложил ему: «Саша, вы увлекаетесь лошадьми, напишите о них - боевых товарищах казаков, воспетых ими. Это же такая романтика!»... Сейчас готовлю очерк о бывшем атамане возрожденного Кубанского казачьего войска Владимире Громове, не один год положившем на восстановление в крае трех памятников казачеству. Он, как Берлизов, Федор Бунин и Николай Конограй, - потомок кубанских казаков-первопоселенцев по праву числит себя их правопреемником. В наших предках запорожцах (сейчас, более сорока лет посвятив сбору материала, я пишу об истории рода Бардадымов) много намешано: и удаль, и характер, и гордыня, и спесь, и щегольство - все это коренные черты черноморской ветви казачества.

- Как давно сложилась традиция праздновать День города и как вы к ней относитесь?

- Она существует с конца ХIХ века: по-моему, в 1896 году городская дума Екатеринодара приняла решение отмечать в декабре День святой Екатерины, покровительницы города. Правда, в царское время 100-летие Екатеринодара, как и 200-летие Кубанского казачьего войска, отмечали не столь театрально и массово: все было с чувством достоинства, без излишеств - балы, благотворительные акции. И это производило впечатление.

Сейчас дата празднования Дня города Краснодара плавающая: он отмечается в последние выходные сентября, что не так логично и исторически точно. Но сам-то по себе праздник замечательный, нужный, хороший! Тем более что к нему кубанская столица получает в подарок много цветов, новые здания и дороги, украшается каждый ее уголок. Часто слышны упреки в адрес городских властей: мол, на это тратится слишком много денег. Но хочется спросить: что такое город без цветов? Лишь камни, улицы, дома. Без цветов, птиц и деток, разодетых в день рождения Краснодара как барчата, любой город мертв.