В.К. Чумаченко,
кандидат филологических наук, профессор.
Краснодарский государственный
университет культуры и искусств

В нашей региональной историографии уже сложился круг авторов (Л.М. Галутво, Б.А. Трехбратов, В.К. Чумаченко, С.Н. Якаев и др.), которых можно назвать щербиноведами. Они регулярно публикуют работы о жизни и деятельности выдающегося российского статистика и историка кубанского казачества Ф.А. Щербины. Но, несмотря на очевидные успехи, которые мы ни в коей мере не намерены преуменьшать, новое направление в науке совсем молодо.

Укажем на два верных признака его незрелости: отсутствие более-менее полной, научно изданной библиографии, посвященной ученому, и неопубликованность большинства документов личного происхождения (прежде всего, воспоминаний и эпистолярного наследия Щербины).
  Что касается библиографии, то ее составление потребует еще немало времени и усилий, ибо публикации Ф.А. Щербины разбросаны не только в дореволюционных екатеринодарских, но и в ставропольских, воронежских, киевских, петербургских и московских изданиях, а в эмигрантский период – в труднодоступных исследователям малотиражных журналах и научных сборниках.
  Те же трудности возникают при регистрации литературы о самом Ф.А. Щербине. Например, география рецензий на его издания по статистике вообще не поддается какой-то четкой локализации, ибо поднимаемые авторитетным ученым проблемы волновали его коллег в самых различных уголках империи. Думается, будущий указатель будет весьма объемен, ибо, начиная с 1903 г., когда Федор Андреевич окончательно вернулся на Кубань, его имя регулярно появлялось на страницах местных газет по самым различным поводам.
  Мы имеем лишь два весьма общих биобиблиографических обзора, сделанных известным российским библиографом Б.А. Городецким еще до революции , небольшую брошюру краеведа из станицы Каневской В. Цветкова и скромный библиографический указатель, вышедший из недр краеведческого отдела Краснодарской краевой универсальной научной библиотеки им. А.С. Пушкина. Все они в отдельности и вместе взятые ни в коей мере не отвечают требованиям, изложенным нами выше, ибо содержат разве что отдельные разрозненные материалы к будущему библиографическому указателю, таковыми, по сути своей, не являясь.
  Труднее объяснить причины с задержкой публикации воспоминаний казачьего историка, если учесть то, что хранятся они в Государственном архиве Краснодарского края, и то, какие немалые суммы выделяет краевой бюджет современному Кубанскому казачьему войску на его деятельность, в том числе издательскую. Очевидно, сказывается отсутствие четкой программы и понимания приоритетов у руководства войска в таком серьезном деле, как духовное возрождение казачества, развитие его самобытной культуры.
  Лишь краснодарский литературно-исторический журнал «Родная Кубань» проявил инициативу и опубликовал в сокращении первый том мемуаров казачьего патриарха , за что надо благодарить прежде всего редактора издания известного русского писателя В.И. Лихоносова. Названная публикация носила просветительский, а отнюдь не научный характер, ибо ей не был предпослан развернутый научный комментарий, содержащий характеристику рукописи, степень ее полноты, обстоятельства появления в Краснодаре, не раскрыта и общественно-политическая позиция автора, которая позволила бы определить и учесть степень его субъективности в оценке тех или иных событий и личностей. Ничего подобного нет, разумеется, и в многочисленных публикациях отрывков из воспоминаний, которые появились на страницах других журналов и газет.

Плохо изучено и мало опубликовано эпистолярное наследие кубанского ученого. Такова участь переписки многих эмигрантов. Судьба бесценных библиотек и архивов, хранящихся в имениях видных писателей и ученых общеизвестна: в годы революции, в самом начале 20-х гг., их безжалостно уничтожал «красный петух». А современники, общавшиеся с будущими изгнанниками, но сами оставшиеся на родине в годы террора в надежде выжить, как правило, уничтожали все документы, связывающие их имена с «эмигрантским отребьем».
  Да и в эмиграции архивы умерших деятелей российской науки и культуры в 20–30-е годы поначалу ценились не дороже макулатуры. Лишь в послевоенные годы крупнейшие библиотеки, архивы и частные фонды США и некоторых других богатых стран стали скупать наиболее значительные коллекции документов по истории русской революции и жизни эмиграции. Но многое к этому времени уже успело безвозвратно погибнуть, чему не мало поспособствовал огненный вал Второй мировой войны, прокатившейся по всей Европе, которая была на первом этапе главным прибежищем российских беженцев.

Судьба не пощадила и эпистолярное наследие Ф.А. Щербины. В отечественных архивах мы встречаем лишь отдельные, немногочисленные его письма дореволюционного периода. Практически не осталось писем, адресованных ему. Очевидно, «товарищи», наведавшиеся в Гражданскую войну в Джанхот, пустили «на цигарки», по образному выражению самого Федора Андреевича, не только подготовительные материалы к третьему-четвертому томам «Истории Кубанского казачьего войска».

Также достоверно не известно местонахождение переписки Ф.А. Щербины эмигрантского периода. Несколько лет назад, публикуя переписку Ф.А. Щербины с Н. Рубакиным , мы пользовались оригиналами писем Щербины и лишь черновиками писем выдающегося книговеда, так как местонахождение их оригиналов сегодня не известно. Как и многие другие письма, адресованные или написанные кубанским ученым, они хранились в личном архиве Федора Андреевича, который до 60-х годов прошлого века сберегал в Чехословакии М.Х. Башмак.
  В сделанном Михаилом Хомичом «Списке документов, рукописей и прочего проф. Ф.А. Щербины» значатся и письма: под № 71 – «Разные письма Ф.А. Щербины к разным особам (196 с.), под № 72 – «Письмо к Терещенко. Америка» (56 с.), под № 68 – «Письмо в редакцию «Червоної калини» (2 с.), под № 65 – приветственные адреса от разных организаций (5 папок), под № 39 – письмо проф. д-ру А. Нидерле (4 с.), под № 140 – письмо Никите Юхимовичу Шаповалу (15 с.), под № 145 – письмо в комитет Кубанских членов Рады (16 с.), под № 151 – письма политических и общественных деятелей Кубани Ф.А. Щербине (отдельная объемная папка).
  Из всего этого обилия эпистолярных материалов на сегодняшний день удалось выявить в США, куда М.Х. Башмак переправил большую часть архива Ф.А. Щербины во второй половине 60-х гг., лишь два небольших письма официального характера: из ведомства народного просвещения Кубанского краевого правительства и из канцелярии Украинской хозяйственной академии в Чехословацкой республике (публикуются в приложении). Самая ценная часть переписки кубанца находится вне поля зрения современных ученых, и это не может не беспокоить.
  Так в чем же ценность эпистолярного наследия деятелей прошлого, и в частности Ф.А. Щербины, что оно дает нам для понимания превратностей его судьбы, мировоззрения, научных взглядов? Попробуем ответить на этот непростой вопрос.
Во-первых, общепризнана ценность информационной составляющая письма. Нередко именно в нем исследователь обнаруживает недостающие даты, узнает о подоплеке событий, именах их участников и точной расстановке задействованных в нем исторических фигур. Во-вторых, письмо – яркий феномен культуры, который говорит об эпохе и обществе больше, чем документы правительственных указов и распоряжений.
  В то же время ученый, общественный и политический деятель –прежде всего личность, субъект и объект определенной культурной эпохи, потребитель и одновременно создатель ее ценностей. Личность большого ученого находится в постоянном развитии, она многогранна, неординарна, может содержать в себе противоречивые и даже взаимоисключающие тенденции.

Эту сложную палитру не разглядеть на примере одной или даже нескольких публикаций ученого, где личностное начало сознательно спрятано за объективированностью научного стиля повествования. Лучше всего весь спектр реализованных или только наметившихся потенций характера можно проследить, исследуя документы личного происхождения, в особенности ? большие массивы эпистолярных документов одного и того же лица. Письма в чем-то похожи на отдельные листки дневника, но в отличие от дневника сам жанр письма, а также вариативность эпистолярных поводов и множественность адресатов заставляют автора в своей совокупности максимально проявлять личность, как бы постоянно «прокручивая» ее во всей множественности граней, тонов и оттенков.
  В письмах мы воочию представляем себе ученого как главу семейства, мужа и отца, гражданина, политика, друга, ценителя искусства, мецената и т.д. Вот почему они так много дают биографу, историку науки, культурологу. А отсюда вытекает и задача выявлять, систематизировать и изучать эпистолярное наследие выдающихся деятелей прошлого.
  Перед щербиноведами эта задача только поставлена. Поскольку мы в самом начале пути, очевидно, письма кубанского ученого (и письма к нему) будут выявляться исследователями, накапливаться и публиковаться с соответствующими комментариями постепенно. В нашей публикации мы предаем гласности 5 писем, характеризующих разные периоды его общественной, научной и издательской деятельности.
  Первое письмо знакомит читателя с историей непростых отношений Ф.А. Щербины с журналом «Исторический вестник» и его редактором Сергеем Николаевичем Шубинским (1834–1913), историком и журналистом. В истории книговедения он остался как издатель популярных журналов «Древняя и новая Россия» (1875–1879) и «Исторический вестник» (1880–1913). С 1914 г. архив «Исторического вестника» хранится в Российской национальной библиотеке на правах личного фонда С.Н. Шубинского (фонд № 874). В нем сберегается несколько писем кубанских авторов, в том числе письмо Ф.А. Щербины от 1901 г., в котором известный статистик предлагает этому авторитетному изданию статью, а в перспективе – цикл статей, обобщающих итоги работы возглавляемой им экспедиции по исследованию степных областей. Названная комиссия работала с 1896 по 1902 год в Акмолинской, Семипалатинской и Тургайской областях.
  Очевидно, статья Ф.А. Щербины была отвергнута. Редакцию исторического журнала, скорее всего, не устроило обилие статистических выкладок, в то время как издание было рассчитано на широкий круг читателей. Впоследствии отвергнутая работа Ф.А. Щербины издавалась дважды. Ее квалифицированный разбор сделан современным исследователем Л.М. Галутво.
  Попытку примирения отвергнутого автора (к тому времени уже автора первого тома «Истории Кубанского казачьего войска») и редактора предпринял Б.А. Городецкий. В преддверии первого крупного юбилея Ф.А. Щербины он обращается к С.Н. Шубинскому с письмом следующего содержания:

«г. Екатеринодар
24 октября 1911 г.
Глубокоуважаемый Сергей Николаевич!
  После долгого непечатания своего в «Историческом Вестнике», которое вызывалось исключительно сложностью той служебной работы, которая поручена мне Наместником гр. Воронцовым-Дашкевичем и которую, к счастью, я уже оканчиваю, – посылаю в близкий для меня во многом журнал статью по случаю 40-летия литературно-научной деятельности нашего кубанца Ф.А. Щербины. Сей казак достаточно известен и в Петербурге, а потому думаю, что юбилей его не грешно отметить и в столичной прессе. Хотелось бы видеть в статье и портрет юбиляра, а потому посылаю и фотографию. Гонорар за статью, а равно и за другие мои мелкие рецензии благоволите выслать мне сюда в Екатеринодар. Просил бы также выслать, если возможно, экземпляров 15–20 отдельных оттисков статьи о Щербине.
В ближайшее время вышлю статью «О состоянии архивного дела на Кавказе», где проводится мысль о необходимости открытия на Кавказе архивной комиссии и устройстве археологического института. Если найдете ее не скучною, то не откажите принять и ее в журнале.
  В декабре собираюсь в Петербург и надеюсь видеться с Вами, а пока позвольте пожелать Вам всего наилучшего.
Искренне преданный Вам [подпись]
  Мой адрес: Екатеринодар, Гимназическая, 25».

Вероятно, к тому времени и редакция «Исторического вестника» была рада урегулировать отношения с известным российским ученым. Статья Б.М. Городецкого, дающая высокую оценку научной и общественной деятельности Щербины, была, естественно, напечатана.
  Второе из публикуемых нами писем Ф.А. Щербины адресовано его коллеге Василию Николаевичу Григорьеву (1852–1925) – известному российскому статистику, экономисту, публицисту народнического направления. С 1886 по 1917 год он работал в статистическом отделении Московской городской управы. Печатался в журналах «Юридический вестник», «Русская мысль», «Русские ведомости». Как и Ф.А. Щербина, подвергся критике В.И. Ленина в его книге «Развитие капитализма в России» (за идеализацию мелкого производства). Письмо фиксирует близкое знакомство двух российских статистиков и свидетельствует о том большом внимании, которое уделял Федор Андреевич проблемам образования, в том числе женского, что еще более наглядно проявится в его дальнейших статьях на эту тему, в частности – в журналах «Кубанская школа», «Кубань и школа», в газете «Вольная Кубань».
  Третье письмо возвращает нас к теме дружбы Ф.А. Щербины с Владимиром Галактионовичем Короленко (1853–1921) – прозаиком, публицистом, литературным критиком демократического направления, редактором журнала «Русское богатство» (1904–1918), с которым он познакомился, очевидно, еще в конце 1880-х годов в Нижнем Новгороде.
Как известно, Короленко называл себя беспартийным писателем. Начиная с 1898 по 1915 год писатель около девяти раз побывал в Джанхоте в имении брата Иллариона, купленном по совету Федора Андреевича. Здесь он встречался с живущим неподалеку казачьим историком. Это письмо, пожалуй, самое теплое из публикуемых нами его посланий. В эмоциональном плане оно весьма дополняет работы тех краеведов, которые уже писали о дружбе Щербины и Короленко, не привлекая в свои изыскания их письма, адресованные непосредственно друг другу.
  Ценным источником к изучению научной деятельности Ф.А. Щербины в эмиграции может служить его письмо Григорию Ильичу Шрейдеру (1860–1940), известному политическому и общественному деятелю, журналисту. Шрейдер еще до революции участвовал в издании журналов и газет «Сын отечества», «Наши дни», «Народное хозяйство», «Самоуправление». В 1917 г. он был избран городским головой Петрограда (кандидат от партии эсеров). Находясь на этом посту, активно пытался предотвратить большевистский переворот, что предопределило всю его дальнейшую судьбу.
  Летом 1918 г. Шрейдер организовал в Екатеринодаре «Юго- восточный комитет членов Учредительного собрания». На Кубани он издавал газету «Родная земля», закрытую в ноябре 1918 г., Редактор, не сумевший тогда найти общего языка с командованием Добровольческой армии, был арестован. . После поражения белого движения ученый жил в Италии, Германии и Франции, занимался публицистической и издательской деятельностью. В 1922 г. он издавал ежемесячный научный, экономический и общественный журнал «Нужды Деревни», автором которого и пригласил стать Ф.А. Щербину. Ответное письмо Федора Андреевича содержит информацию об отношении кубанца к кооперативной статистике и о перспективах его сотрудничества с новым изданием.
  Последнее из публикуемых писем приоткрывает закулисную сторону деятельности двух эмигрантских организаций – Союза кубанских писателей и журналистов, председателем которого одно время был Ф.А. Щербина, и издательства парижского журнала «Кубанское казачество».
  Среди впечатляющего обилия казачьей периодики двух межвоенных десятилетий выходивший в Париже в 1931–1932 гг. «историко- литературный и иллюстрированный журнал» «Кубанское казачество» выгодно отличался хорошим подбором авторов, качественными материалами и общей высокой культурой издания. Объясняется это тем, что в качестве издателя выступило Общество ревнителей Кубани, объединявшее в эмиграции кубанских военных историков-любителей, а выпускался журнал под редакцией «коллегии кубанских казаков» при деятельном участии международного Союза кубанских писателей и журналистов.
  Программа журнала изложена в «Обращении к Кубанскому казачеству», опубликованном на последних страницах двух первых номеров. В нем говорится:
  «Общество ревнителей Кубани, имеющее свой центр в Париже, задалось целью – в своем журнале «Кубанское казачество» историко-литературным материалом, историческими и характерными снимками, гравюрами, рисунками – воскрешать в памяти родных казаков былое нашей Матери-Кубани, освещая и воспевая Ее, родную нашу Кубань-Отчизну, наше дорогое нам, растерзанное, обескровленное и распятое на кресте Кубанское казачество, наше славное и незаменимое ничем Кубанское Казачье Войско, – распятое, но еще живое и в муках нечеловеческих страданий – горящее «жить».
  Ко всем Кубанским Казакам – от высоких до рядовых рангов, от ученых до землеробов, от богатых до «сиромы», от Вольных до Императорских казаков – наш призывный голос, кто живет мыслью о Родине, кто не ушел в житейское море обывательщины и безразличия, кому дорог путь «туда», к родным Казачьим берегам, – принять живое участие в нашем стремлении».
  Редакция призывала казаков писать «статьи, заметки, воспоминания, описания, бытовые эпизоды», писать на чем попало и как попало. «За бедностью – пишите кровью и на сахарной бумаге, лишь был бы в писанном смысл, душа, казачий взлет, песнь и тоска, плач и жарт?, лишь бился б пульс жизни и болезни по нашему милому и загубленному Казачеству Кубанскому…». Земляков просили также присылать «характерные бытовые и исторические войсковые снимки, гравюры, портреты, картины, рисунки».
  Обращение заканчивалось словами: «Все будет принято, просмотрено, использовано и возвращено с благодарностью. В добрый час, Родные Кубанцы, – отзовитесь!» В подписи под обращением раскрываются имена тех, кто непосредственно занимался журналом. Это председатель правления Общества Ревнителей Кубани полковник Ф.И. Елисеев и члены правления: полковник И.В. Белый, подъесаулы А. Н. Толбатовский и Е.М. Якименко.
  1931–1932 гг. – пик деятельности коллективного сотрудника журнала, эмигрантского Союза кубанских писателей и журналистов. В 1931 г. в нем состояло 20 членов, проживавших в Чехословакии, Франции, Югославии, Болгарии и Румынии. Возглавлял Союз главный редактор выходившего в Праге двуязычного журнала «Вольное казачество – Вільне козацтво» И.А. Билый. В следующем году председателем был избран Ф.А. Щербина, товарищем председателя – Г.В. Омельченко, а членами правления Ф.К. Воропинов и А.С. Медяник.
  Смена руководства оказалась фатальной для судьбы самого Союза и для сотрудничавшего с ним «Кубанского казачества». Обиженный И.А. Билый повел раскольническую политику, потребовав, чтобы постоянные авторы «Вольного казачества» вышли из писательского объединения. В противном случае им грозило отлучение от журнала. Писатели заметались между двух огней. Некоторые (Г. Шевель, А. Пивень) выступили в печати с публичным осуждением неприкрытого шантажа и лишились возможности печататься в самом «литературном» из всех журналов казачьего зарубежья, выходившем два раза в месяц и, что немаловажно, выплачивавшем авторам гонорары. В конце концов основные силы перешли все-таки на сторону И.А. Билого. Прощенному А. Пивню разрешили печататься впредь только под новым псевдонимом О. Ходькевич-Сапсай.

Описанные драматические события происходили в конце 1931-го – на протяжении 1932 г. Вот почему в журнале «Кубанское казачество» есть материалы, связанные с именами Ф. Щербины, Г.В. Омельченко, А.С. Медяника, но нет никаких упоминаний о первом составе правления Союза кубанских писателей и журналистов. Заметим также, что нет и следов полемики с раскольниками, брани в их адрес, в то время как «Вольное казачество» уделяло этой проблеме самое пристальное внимание, печатно расправляясь со своими оппонентами.
  А теперь непосредственно обратимся к характеристике журнала. Все три номера «Кубанского казачества» оформлены однотипно. Верхняя часть обложки представляет собой логотип: в круге на фоне условного кубанского пейзажа изображена сторожевая вышка, ниже две перекрещенные сабли и надпись полукругом: «Кубанское Казачье войско». Позади круга перекрещиваются знамена двух старейших кубанских полков: 1-го Хоперского и 1-го Черноморского. Центральную ось создает атаманская булава, также находящаяся позади круга, из-за которого видны лишь верхняя и нижняя часть символа атаманской власти. Под рисунком даются название журнала на русском и французском языках, его почтовый адрес и сведения об издании, издателе и редакторах. Нижнюю часть каждого титула занимает групповое фото: хоперцы (№ 1), таманцы (№ 2) или рисунок: пластуны 1854–1855 гг. – из коллекции лейб-гвардии Атаманского полка подъесаула Семенченкова (№ 3). В конце каждого номера публикуется список изданий, которые можно приобрести через редакцию журнала: книги членов Общества ревнителей Кубани, Союза кубанских писателей и журналистов, вышедший при их поддержке «кубанский» номер журнала «Россия». Начиная со второго номера, также в конце, дается роспись содержания всех вышедших до этого номеров с тем, чтобы новые читатели при желании могли восполнить недостающие.
  В журнале опубликованы очерки С. Федорова (Лантуха) «Великое войско Кубанское» (1688–1872) (№ 2), «Пластуны» (№ 1, 3), «Атаман Кухаренко» (№ 2), а также статья, посвященная 20-летию его журналистской деятельности (с фотографией) и воспоминания сотника А. Медяника «Первые казаки-воздухоплаватели (Кубанский Казачий Воздухоплавательный дивизион)», первым командиром которого был полковник С.А. Федоров, а ныне выпускник Подебрадской хозяйственной академии и философического факультета Украинского вольного университета в Праге, доктор права, инженер-экономист (№ 3). Таким образом, по количеству публикаций и материалов о нем уроженец станицы Лабинской может быть назван основным автором данного издания.
  Определенный исторический интерес представляют также записки кубанского войскового протоиерея Гр. Ломако «Церковная жизнь на Кубани со времен прибытия запорожцев до последних дней» (№ 1), Ф. Елисеева «Лабинцы и последние дни на Кубани» (№ 2), воспоминания генерала П. Кокунько о ставропольском казачьем юнкерском училище (№ 1), С. Мащенко о екатеринодарской военно-фельдшерской школе (№ 2) и Ф. Елисеева об оренбургском казачьем военном училище (№ 3). Особо стоит отметить публикацию отрывка «Битва казаков с черкесами» из обширных воспоминаний Ф.А. Щербины, которые на родине, как отмечалось выше, до сих пор не опубликованы (№ 3).
  Среди авторов журнала – известный кубанский врач, действительный статский советник, казак из станицы Динской С.М. Мащенко. Это имя упомянуто в журнале еще раз по печальному поводу – в связи со смертью во Французском Конго его сына Владимира. В Париже сын кубанского казака окончил русскую гимназию и Высшую индустриальную школу католического университета в Лиле. Работал на заводе, матросом парусного судна, чертежником, слесарем, джигитом, пока не получил престижное место в колониях. «Каков он был в лезгинке, на кинжалах, на «пальцах», на пальцах даже по асфальту. Тонкий, гибкий, увертливый, с хорошими манерами, образованный, веселый и общительный – он был украшением и душой общества. Черкеска и чин старшего урядника, заслуженные им еще юношей на Кубани, казалось, радовали его более, чем положение инженера». Это был достойный представитель того поколения молодежи, которое мечтало вернуться домой, созидать новую Россию. Ради этого энтузиасты с Кубани издавали в Париже журнал «Кубанское казачество». Однако из-за финансовых трудностей и идейной борьбы, раздиравшей первую волну российской эмиграции, ему было суждено продержаться лишь три номера. Почему не вышел четвертый номер? Ответ на этот вопрос находим в публикуемом письме Ф.А. Щербины. Лишившись поддержки Союза кубанских писателей и журналистов, этот интересно стартовавший журнал прекратил свое существование.
Для данной публикации мы отобрали лишь пять писем Ф.А. Щербины. Каждое из них приоткрывает нам новые черточки его характера, малоизвестные детали его общественной, научной и издательской деятельности, а все вместе они освещают теплым, живым светом эту незаурядную личность богатой талантами кубанской казачьей истории.

ПРИЛОЖЕНИЕ ИЗ ПЕРЕПИСКИ Ф.А. ЩЕРБИНЫ:

1. Письмо Ф.А. Щербины С.Н. Шубинскому

Милостивый государь,
Сергей Николаевич!
Прилагаемую статью я покорнейше прошу напечатать в «Историческом Вестнике» на принятых редакциею условиях относительно гонорара и технических требований по напечатанию.
Статья о киргизах представляет собою публичную лекцию, которую я читал в пользу учащихся, и составлена мною на основании главным образом моего личного знакомства с бытом киргизов в качестве заведующего экспедицией по обследованию степных областей, высочайше учрежденной четыре года тому назад в переселенческих целях и продолжающей и ныне свои работы. Многие местности, о которых идет речь в лекции, и в особенности киргизская народность, имеют в настоящее время особый интерес главным образом с точки зрения пограничных соприкосновений России с Китаем. Если бы в «Историческом Вестнике» нашлось место в несколько печатных листов, то я с удовольствием представил бы в распоряжение Редакции одну или несколько статей с иллюстрациями о наших переселенцах как пионерах в диких пока киргизских степях и в пограничных местностях с Китаем (местные русские переселенцы перешли границу и начали селиться в Китае в пределах так называемой Джунгарии) и о наиболее интересных в этнографическом отношении особенностях киргизской народности.

К настоящей статье я приложил 30 фотографических снимков, которыми предоставляю Редакции распорядиться, как найдет она нужным, т. е. поместить в тексте или не поместить некоторые ли только или все, а также и разместить в тексте, как окажется удобнее, чтобы легче было разобраться в приложенных снимках на листах чистой бумаги, на которую они наклеены, я обозначаю страницы текста, имеющего ближайшее отношение к снимкам.
Весь текст, если опять-таки Редакция найдет нужным, можно подразделить на отдельные части с заголовками в каждой. Заголовки эти взяты из программы лекции и напечатаны в два шрифта, так что можно воспользоваться тою или другою редакциею заголовков. На каждом заголовке стоит [пометка. – В. Ч.], которая для обозначения места заголовка в тексте проставлена карандашом в соответствующем месте.

В случае напечатания статьи я просил бы также редакцию сделать для меня положенное количество оттисков со статьи.

О том или другом решении Редакции не откажите, пожалуйста, уведомить меня.

Прошу принять уверение в моем истинном уважении и готовности посильно служить делу, во главе которого Вы стоите.
Ф. Щербина.
11/6. 1901.
г. Воронеж
Мой постоянный адрес: г. Воронеж, Федору Андреевичу Щербине, Глухой пер., д. Ляшкова.

2. Письмо Ф.А. Щербины В.Н. Григорьеву

Дорогой Василий Николаевич,
я так давно писал Вам, что как-то не то неловко, не то обидно становится при одном представлении о том, что нас так разъединила жизнь. Повод настоящего письма – просьба моих знакомых помочь им в добром деле. В Москву на курсы Герье мечтают поступить три девицы – две Никулины и одна Горохович, фамилии, конечно, ничего не говорящие Вам. Это дети моих приятелей в Новороссийске – городского головы (Никулина) и акцизного чиновника. Я близко знаю рекомендуемых девиц и живо сочувствую им в их горе, что на курсы придется им поступить в текущем году лишь в качестве, быть может, кандидаток, за обилием поступающих, а не действительных слушательниц. Не поможете ли Вы их горю и не замолвите ли слово об этом Герье . Дело в том, что эти все три девицы хорошо обеспечены материальными средствами, искренне жаждут научных знаний и представляют вообще устойчивый элемент для курсов. Резоны, которые должен бы принять в расчет профессор Герье, но я не знаю этого профессора и прошу Вашего содействия.
Большой поклон Вашей семье.
Ваш Ф. Щербина.
1903 г., Август, 3-й [день. – В.Ч.]. Геленджик.
Джанхот.

3. Письмо Ф.А. Щербины В.Г. Короленко

Дорогой Владимир Галактионович!
В свое время на Джанхоте был составлен и послан Вам прилагаемый при этом адрес, но ровно через два месяца он оказался в Геленджике. Лицо, которому поручено было отослать адрес, вложил его в кипу писчей бумаги, где оно и пребывало до тех пор, пока я не исписал десяти бумаг и не натолкнулся на лист, исписанный с трех сторон.
Обидно было, но я утешил себя тем, что во всех местных газетах адрес был напечатан и потом перепечатан и в других газетах и журналах и что поэтому Вы, наверное, его прочитали. Тогда порешил я обождать Иллариона Галактионовича и просить его передать Вам адрес и объяснения, принять на себя хлопоты по обелению опростоволосившегося джанхотца, но и с ним я два раза разминался.
Теперь пользуюсь случаем и приношу Вам повинную. Знаете ведь, «повинную голову и меч не сечет».
Кстати, маленькая подробность. В газетах было припечатано к адресу, что он составлен «Обществом устройства Геленджикского курорта». Это не верно. Адрес составлялся в лесу на Джанхоте и «неджанхотцы» только присоединили свои подписи к подписям джанхотцев.
Вот Вам краткая история запоздавшего адреса.
Излагать историю своего пребывания на Джанхоте не намерен, а то еще наведу тоску на Вас, а я искренне радовался, когда чествование Вашего 25-летнего юбилея приняло тот характер, при котором и вы нашли нужным сломить скромность свою и принять участие в торжествах. Могу передать, как человек, не желающий льстить, что здесь, в провинции, т.е. не на одном Джанхоте, но в Новороссийске, Екатеринодаре и в др. местах, где я бывал, к Вашим юбилеям относятся с такой искренностью и горячими чувствами, каких я в такой мере никогда не встречал в жизни.
Большой поклон вашей семье. Неужели Вы с семьей и в следующем году не будете в Джанхоте? Передайте Вашим быстроногим дочерям, что в следующем году будет так хорошо, что можно будет прыгать с вершины горы прямо в море и обратно.
Ваш Ф. Щербина.
XII/12. 1903, Джанхот.

4. Письмо Ф.А. Щербины Г.И. Шрейдеру

Praha, Vinohrady,
Vocetoka, 3.
Pr. Th. Scerbina.
24/II 1922.
Многоуважаемый Григорий Ильич!
С большим удовольствием поработаю с Вами, насколько смогу, в дорогом для меня деле, хотя, признаюсь, перегружен работами.
В печатном экземпляре моих лекций по статистике в Северо-Кавказском политехникуме, в котором я читал также особо статистику и кооператорам, есть отдел (в 30 страниц) «Кооперативной статистики» и в нем краткий очерк о кубанских кооперативах. Этот очерк несколько поновлен мною в лекциях (17 лекций) по кооперативной статистике , которые я недавно окончил здесь чешским кооператорам. Эти материалы у меня под руками, и ими можно будет воспользоваться.
Впрочем, я снесусь с одним из наших кубанских кооператоров, стоявших близко к делу кооперации (Ив. В. Ивасюк ), не сделает ли он что-нибудь. Боюсь, что у него не найдется больше того, что было у меня. Я жил с ним здесь на одной квартире несколько месяцев, и он недавно переехал в Вену.
Но Вы ничего не упоминаете о размерах журнала и желательного размера для него статей. Сообщите.
Сборника земских законов и законопроектов, изданных на Кубани, здесь ни у кого нет. Наведу еще справки у студентов.
С[о] студентами я близко соприкасаюсь, так как читаю им лекции.
Посылаю Вам мою последнюю работу, которую я напечатал в прошлом году.
Искренне уважающий Вас Ф. Щербина.
Письмо это передает Вам Алексей Исаакович Балабас (учитель по профессии, а по воинской повинности полковник), мой близкий приятель, едущий к вам в Берлин на работу (он изучил наборное ремесло). Очень и очень прошу вас помочь ему, чем сможете. Работа ему обещана, но ему нужно получить право на жительство в Берлине. Дайте ему добрый совет и, если можно, окажите непосредственную помощь в последнем отношении. Он идет на обещанную ему работу наборщика в типографии, но хорошо было бы, конечно, если бы ему нашлась какая-либо другая работа как для человека интеллигентного и могущего вести и другие работы практического характера. У нас на Кубани он нес, между прочим, обязанности уполномоченного по товарообмену с заграницей в Новороссийске и завоевал репутацию прекрасного практического деятеля.
Ф. Щ.

5. Письмо Ф.А. Щербины издательству парижского
журнала «Кубанское казачество»

Издательству журнала «Кубанское казачество»
Париж
Принимая в прошлом году с готовностью Ваше предложение о соучастии в издании журнала, Правление Союза рассчитывало привлечь к участию широкие круги членов союза и иметь самое близкое и непосредственное отношение к подбору печатаемого материала и редактированию его. Однако опыт прошлого года показал уже, что отдаленность издательства от центра Союза в значительной степени затрудняет редакторское участие Правления и совершенно не позволяет знакомиться со всеми рукописями, поступающими к Вам, и влиять на их отбор.
Несмотря на симпатичные цели, поставленные издательством в основу журнала, среди некоторых политических кругов Кубани было проявлено известное давление на членов Союза по вопросу об их участии в журнале. Поэтому правление, поставивши на порядок дня Годичного Собрания союза 16 января с. г. вопрос об участии в издательстве, высказало свое мнение о технических затруднениях, почти парализующих участие Союза, Общее Собрание постановило передать вопрос этот на разрешение Правления и ревизионной Комиссии. Обсудив всесторонне все доводы за и против, мы пришли к заключению, что участие Союза было бы лишь фиктивным, а не фактическим, оставляя за отдельными членами Союза свободное право участия, Правление ввиду изложенных затруднений вынуждено отказаться от дальнейшего участия в издании и просит, в дополнение предыдущего нашего уведомления, снять в № 4 журнала надпись об участии Союза.
С казачьим приветом
Председатель Ф. Щербина
20 мая 1932
Прага.
И. об. секретаря
С. Федоров (Лантух)
Прага
XIV–NU8LE–UDOLI, Yaromirova 456
CZECH.

Конференция «Ф.А. Щербина и народы Юга России. История и современность», 2006 год, февраль, Краснодар

Городецкий Б.М. Биобиблиографические материалы о Северном Кавказе. Литературные деятели Северного Кавказа // Северо-Кавказский альманах на 1908–1909 гг. – Екатеринодар, 1908. С. 265–272; Он же. Литературные и общественные деятели Северного Кавказа. Биобиблиографические очерки. – Екатеринодар, 1913. С. 50–58.

Цветков В. Федор Щербина: хроника биографии и библиографии. – Станица Каневская. 1999. 73 с.
Федор Андревич Щербина – патриот и гражданин (1849–1936): Библиографический указатель / Сост. Н.В. Кононова. – Краснодар, 2004. 40 с.

Щербина Ф.А. Моя Деревянковка // Родная Кубань. 2003. № 2. С. 114–144; № 3. С. 11–68.

Переписка Ф.А. Щербины с Н.А. Рубакиным / Предисл., коммент. и публ. В.К. Чумаченко // Первые кубанские литературно-исторические чтения / Науч. ред. В.К. Чумаченко. – Краснодар, 1999. С. 27–37.

Библиотека-архив Украинской вольной академии наук в США (Нью-Йорк). Фонд. К.А. Плохого. Неописанные материалы. Ксерокопия письма передана нам для публикации доктором Б. Боуком.

См.: Щербина Ф.А. Киргизская народность в местах крестьянских переселений. Публичная лекция, читанная в пользу Воронежского общества вспомоществования учащимся. – СПб., 1905. 48 с.; То же в сб.: На сибирские темы / Под ред. М.Н. Соболева. – СПб., 1905. С. 173–218.

Галутво Л.М. К вопросу о взаимопроникновении культур в местах казачьей колонизации // Итоги фольклорно-этнографических исследований этнических культур Северо-Западного Кавказа за 2000 год. Дикаревские чтения (7). – Краснодар, 2001. С. 23–30.
Российская национальная библиотека (РНБ). Ф. 874. Оп. 1. № 124. Л. 199–200.

Городецкий Б.М. Историк и исследователь Кубанского края (по поводу 40-летия научно-литературной деятельности Ф.А. Щербины // Исторический вестник. 1912. Т. 127. С. 1025–1035.

См. об этом подробнее: Купайгородская А.П. К портрету Григория Ильича Шрейдера (1860–1940) // Зарубежная Россия.1917–1945. СПб., 2004. С. 249–254.

Доктор права Федоров (Лантух) Сергей Алексеевич (1891–1946), родился 13 января1891 г. в станице Лабинской. Окончил 4-е Екатеринодарское городское училище и Кубанское Александровское реальное училище. В 1908 г. поступил в Казанское военное училище, откуда вышел во 2-й Кубанский пластунский батальон в чине хорунжего. С 1911 г. активно выступает в печати: в газетах «Инвалид», «Тифлисский листок», «Кубанские областные ведомости», «Кавказский край», журналах «Разведчик» и «Офицерская жизнь». Активный участник Первой мировой войны. В Гражданскую командовал Кубанским казачьим Воздухоплавательным дивизионом). В эмиграции окончил Подебрадскую хозяйственную академию по отделу местного самоуправления и юридическое отделение философического факультета Украинского вольного университета в Праге. Он выступил организатором «Общества Изучения Казачества», во главе которого согласился встать Ф.А. Щербина. Был одним из самых талантливых и плодовитых литераторов кубанского казачьего зарубежья. Его статьи регулярно публиковались в журналах «Казачий Путь», «Путь Казачества», «Казачий сполох», «Кубанские думки», «Кубань», «Родимый край», «Кубанское казачество», «Кавказский Казак», «Кубанская Старина и Современность», «Россия», «Червона Калина» и др. Был арестован в Праге 3 октября 1945 г. По приговору военного трибунала Центральной группы войск от 25 февраля 1946 г. приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 14 марта 1946 г.

РНБ. Отдел рукописей. Ф. 874. Оп. 1. № 87. Л. 1–2.

Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Фонд Герье. Папка 57. № 21. Л. 1.
Герье Владимир Иванович (1837–1919) – историк, педагог, видный общественный деятель, член-корреспондент Петербургской АН (1902), член Государственного совета (1907). Высшие женские «Курсы Герье» были основаны им в 1863 г. в Москве. В.И. Герье состоял их директором до 1905 г.

Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Ф. 135. Раздел II. Картон 36. № 60. Л. 1.Архив Гуверовского института войны,

революции и мира. Стенфордский университет (AGI). (США. Калифорния.). Коллекция Б. Николаевского. Ящик 163. Папка 7. Ксерокопия письма передана нам для публикации доктором исторических наук, профессором А.Н. Еремеевой.

Щербина Ф.А. Статистика: Пособие к лекциям, читаным студентам Северо-Кавказского Политехникума и кооператорам. – Екатеринодар; Армавир: Энергия, 1919. 194 с.

Щербина Ф. Статистика. Подєбради: Видавниче товариство при Української Господарської Академії, 1922–1923. Вип. I–II.

Ивасюк Иван Васильевич (1879–1933) – кубанский общественно-политический деятель в период Гражданской войны и в эмиграции. Родился в г. Хотин в Белоруссии , ныне Черновицкая область Украины. После окончания учительского института работал в школе. В 1917 г. – директор екатеринодарского кооперативного банка «Центросоюз», затем министр финансов Кубанского края. Ивасюк был последним председателем Кубанской украинской национальной рады – политического органа украинского населения края. В эмиграции издал книгу «Кубань: економічний нарис» (Прага, 1925) и серию учебных пособий по банковскому делу, кооперативной поставке машин и сырья, бухгалтерскому учету в производственных коллективах и кредитных товариществах для студентов Украинской хозяйственной академии в Подебрадах, где он преподавал.

Ф.А. Щербина был одновременно профессором Украинского вольного университета в Праге и Украинской хозяйственной академии в Подебрадах, где читал лекции по истории и теории статистики.

Балабас Алексей Исаакович (1890–1960) – участник Гражданской войны на Кубани, общественный и культурный деятель кубанской казачьей эмиграции. Родился в станице Славянской Таманского отдела в семье фельдшера. Получив начальное образование в двухклассной и городской школах, окончил учительские курсы и, выдержав экзамены на звание учителя народной школы, учительствовал в школах Кубани. Женился на учительнице Евгении Ивановне Победоносцевой, дочери священника. В начале Первой мировой войны был мобилизован и командирован на сокращенные курсы войсковой конной школы. Поступив прапорщиком в родной Таманский конный полк, воевал в его составе на Западном и Турецком фронтах, дослужился до звания есаула. В 1917 г. избран членом Кубанской краевой и Законодательной Рад, входил в черноморскую фракцию. Участник первого «ледяного» и второго кубанских походов. Командировался для ведения переговоров к повстанцам на Таманский полуостров, непродолжительное время был атаманом станицы Славянской и неофициальным представителем кубанского правительства в захваченном деникинцами Новороссийске. После ноябрьского проденикинского переворота («кубанское действо») в ноябре 1919 г. арестован и в числе 12 других видных «черноморцев» выслан в Царьград (Константинополь). В 1920 г. переехал в Прагу. В течение 15 лет работал наборщиком в чешской газете «Право Лилу». Сотрудничал в пражском украинском журнале «Кубанський край». Одновременно вместе с супругой учился в Подебрадской хозяйственной академии, затем в Карловом университете, где оба защитили докторские диссертации по кубановедению. Получив высшее образование, работал администратором и преподавателем украинской гимназии (возле Праги). В 1945 г., оказавшись в Германии, в американской зоне оккупации, также работал директором и преподавателем гимназии. В 1947 г. овдовел. В 1949 г. с дочерью Людмилой и внуком Петром перебрался в США, в Чикаго. Здесь был одним из организаторов и активных членов кубанской станицы им. М.С. Рябовола. Работал наборщиком в чешском журнале «Сворност» и бесплатно преподавал в украинской православной школе. В последние годы выполнял линотипные работы в книжном магазине проф. Терлецкого, работал над воспоминаниями (остались незаконченными).

Оригинал письма – личный архив автора. Письмо Ф.А. Щербины скреплено круглой печатью (оттиск красного цвета) Союза кубанских писателей и журналистов (название организации дублируется на украинском, чешском и французском языках).